Мой милый жандарм - Страница 47

К оглавлению

Прикурив потухшую папироску, Ильин покачал головой:

– И ведь ловка сия особа неимоверно, едва и от меня не ушла! Но крайне любопытно, куда она направилась…

– И куда же? – невольно вырвалось у меня.

– В Камергерский переулок.

Выдержав долгую паузу, Ильин многозначительно прищурился.

– И в чем здесь криминал? – раздраженно спросил я.

– Девица эта вошла в подъезд, где мадмуазель Жозефина квартирует, – криво усмехнулся он. – И более оттуда не выходила.

– Целую неделю? – удивился я.

Ильин молча кивнул.

– А Жозефина? – почему-то поинтересовался я.

Ильин вновь кивнул, на этот раз одобрительно.

– Ты, Деян Иванович, скорее меня догадался, – с искренним уважением произнес он. – Мне бы и в голову не пришло, если б не одна характерность – собачка дворницкая странно себя вела. Ко всем жильцам ласкова до чрезвычайности, хвостом от радости мостовую метет, а барышень лаем злобным встречает. Вот тогда-то подозрения у меня и закрались.

До меня наконец-то дошло, к чему клонит филер. Значит, пассия его превосходительства генерал-лейтенанта и мой секретный сотрудник – одно и то же лицо. Сразу же вспомнилось, как ловко умеет менять свой облик Жозефина.

– Занятный пасьянс рисуется, – сквозь зубы процедил я. Известие о том, что твоя любовница делит ложе еще с кем-то, неприятно любому. – Озадачил ты меня, друг любезный, нешуточно. Ошибка исключена?

– Исключена, – эхом отозвался Ильин. – Я тоже поначалу в сомненьях пребывал, и едва генеральская барышня вышла из подъезда, осмелился тайно побывать в апартаментах мадмуазель Жозефины…

– И никого в них не застал, – грустно констатировал я.

Шалость старшего группы филеров квалифицировалась как несанкционированное проникновение в частные владения и служила предметом уголовного преследования. Но если случай не получал огласки, реакция начальства зависела от результата – победителей, как известно, не судят.

– Именно так. Но и это еще не все… – Ильин вновь раскрыл портсигар. – Дальнейшая слежка за Жозефиной привела к очень любопытному субъекту – около полугода назад мы уже занимались его разработкой по команде из заграничного отдела, имелись подозрения, что этот господин не тот, за кого себя выдает. И поскольку ни в чем предосудительном он изобличен не был, постоянный контроль с него сняли. Наша мадмуазель встречалась с ним дважды, и это были явно не любовные встречи.

– И что это за таинственный господин?

– Некий Поль Леруа, служит гувернером у купца первой гильдии Левинсона. Заграничный отдел подозревает, что француз этот ни кто иной, как агент британский разведки, но достаточными уликами не располагает.

Ильин умолк, давая мне время переварить информацию. Настала моя очередь, теребить затылок. В качестве рабочей версии можно предположить, что Жозефина – агент британской разведки, но исходных данных пока маловато.

– Что еще установила слежка? – хмуро спросил я.

Ильин, смущенно помявшись, что ему было несвойственно, нехотя сообщил:

– Француз с твоей симпатией, Деян Иванович, тайно встречался, – и, наткнувшись на мой недоумевающий взгляд, поспешно уточнил: – С другой, что по паспорту девицей Лазович числится.

– Та-аак! – зло протянул я. Новость неприятно кольнула в сердце. – Чем еще порадуешь? Твои сыскари службу несут или любовные интрижки фигурантов отслеживают?

– Нет там никакой интрижки, – с обидой в голосе возразил филер. – У моих орлов глаз наметан, коль доложили, что по делу встреча была, в том можно не сомневаться. И симпатию твою до той встречи не только мы вели, но незадача вышла – ушла она от них через подворотню, где ее коляска поджидала.

– Погоди, что значит вели? Кто вел? – ошеломлено переспросил я. И внезапно до меня дошла оговорка сыщика: – И что значит: "по паспорту числится"?

Ильин глянул жалостливо, и принялся поочередно загибать толстые, поросшие рыжеватыми волосками пальцы.

– Из троих господ, что шли по следу, удалось установить только одного: некий мистер Смит из детективного агентства Пинкертона. Прибыл в Россию месяц назад, на постой встал в "Национале". Каждое утро садится в экипаж и едет к особняку купца Севастьянова. Куда бы ни направилась мадмуазель Анна, он от нее ни на шаг. Двух других мы упустили, но с мистером те господа в разных лодках, ответственно заявляю, – с силой подергав себя за ус, он понизил голос почти до шепота: – И касаемо нашей барышни… После всех событий я телеграфировал в Варшавский департамент…

– Запрос официально отправлял? – резко перебил его я.

– Обижаешь, Деян Иванович, – укоризненно протянул он. – Что ж я, службы нашей не знаю? Коль попала бумажка в дело – потом хоть убейся, а не вытащишь. Есть у меня приятель закадычный в тамошней управе, он и подсобил по дружбе старой. Словом, паспорт на девицу Лазович Анну Васильеву в их реестрах не значится.

– Это все? – с тоской вопросил я.

Ильин смущенно прокашлялся, словно был в чем-то виноват.

Два чувства боролись во мне. И если долг офицера с холодной беспощадностью требовал немедленно взять Анну в разработку, то сердце столь же непреклонно вещало обратное: она не может быть преступницей.

Не может, и точка!

Я обреченно махнул рукой застывшему в ожидании сыщику – продолжай!

– Один из моих осведомителей донес, что через два дня после встречи с французом наша барышня удостоила своим визитом заседание фабричной ячейки, где имела продолжительную беседу с инженером Егоровым. По нашей картотеке этот господин числится как член городского стачечного комитета.